O еже пред богом и человеки непорочным быти епископом и попом и о Удоне, епископе Магдебургском, и како страшно осужден бысть. В лето от воплощения слова божия 965го при Отгоне третием цесаре римском во граде Магдебурске в Саской земле сотворися чюдо страшное зело и от века не слышанно. Како же содеяся краткими словесы изъявлю, да разумеют чтущий, коль люто в сане быти высоком, неприличное же сану творити, то есть противу воли божий жити: зловонием же и жития соблазньством подручных посмражати. Во оном прежде реченном граде бяше некто един во училищи от учащихся именем Удон, иже философскому учению прилежа, к приятию же науки толь косен разум имяше, яко нимало пошествия во учении сотворити можаше и сего ради от учителей часто биение претерпеваше. Во едином же убо времени по жестоком биении Удон от училища своего и прииде к церкви святаго мученика Мамврикия, изрядно состроенной, и тамо с великим благоговением пад на землю, моляся царице небесней богородице, призывая же и мученика Мамврикия, прося предстательства и заступления и благодати к просвещению разума. И егда ему медлящу во оной церкви, мало воздрема. И се царица небесная мати милосердая прииде и рече ему: «Услышах молитву твою. Видя скорбь твою, не точию разумения дар даю тебе, но и по смерти нынешняго епископа и церковь воина моего Мамврикия верности твоей поручаю, ея же аще добре упасеши, велие мздовоздаяние получиши, аще ли же зле, то душевною и телесною» смертию умреши». И сия рекши, невидима бысть. Юноша же, воспрянув, прииде во училище, и егда ко глаголанию уста отверзе, нача в словопрениих всех превосходити и в малом времени совершенна себе яви. Недоумевахужеся вси слышавший сие дивишася, глаголюще: «Откуда сему таковое неначаемое умение? Не сий ли есть Удон, его же вчера яко скота бияху, и се ныне явление философствует!» По двою же лету архиерей магдебургский умре. Удона же вси на место его избраша. Удон же взем подтвержение сан и митру неколико время добре себе управляше и стадо свое премудре пася. Якоже любомудрый провеща Соломон: чести воздвижут бровь и отменяют кровь. Сие на Удоне исполнися. Нача убо той словеса божия матере забывати, вда себе в слабость и в сладости телесныя: имения церковная нача изнуряти зле и в последнее беззаконие вда себе,— не точию, женам мирским, но и девствовати обещавшимся скверное насилие творя. На останок же кроме всякия боязни на всякую злобу пустился, якоже житие его всем злоносно бяше и вси его гнушатися начаша. Многа лета воздух и мир весь злобами своими скверняя и во едину нощь име при себе некую игумению подобную себе и скверное дело с нею содеваху, и се слышит от прага храмины своея глас, сими словесы ужасно гремящ: «Престани, Удоне, играти, уже бо играл еси доволно!» Слышав же той страшный глас в смех преврати, непщуя быти призраку, и наутрии паки в мерзости погрузися, одебеле бо в злых окаянный и яко камень оного страшнаго гласа запрещению нимало не внят и ни во что же вмени. В третию же нощь с тою же игумениею пребывая и гнусное дело совершая, той же глас услыша с великим шумом гремящ: «Престани, бедный Удоне! Престани, уже бо доволно играл еси!» Он же, той глас слыша, зело во ужасе бысть и в недоумении, воздохнув, но никако же от злаго своего нрава к лутчему пременися, наказуем оным гласом милосердо, и близ быв осуждения лишенный, к покаянию усердно не поспешися, и безвестное ко утру отлагал. Дивная и истинная вещь повествуется, о ней же, бы аще и саксове, у них же содеяся сие, умолчали, камение бы возопило. По трех убо месяцех презвитер некий тоя же церкви, именем Феодорит, пребывая в клиросе святаго Мамврикия, остася тамо внутрь церкве, яко же и прежде, тако и в ту нощь, непрестанныя молитвы принося господеви, да подаст благостояние церкви и правдиваго архиереа и изымет от них злое, то прокажение церкве главу Удона от жизни сея пременил или на лучьшая еже покаятися обратил. Умиленная бяху словеса, но вельми страшно человеком всем и ужасно отмщение, паче же настоятелем церковным, иже пред стадом христовым идуще, злым же образом и прикладом жития всех скверняше и злому образ дающе, и в геенну посылающе. Той иерей видит: и се ветер велий и незапный в церкви прииде и вся свещи погаси. Нападе же нань оттуду страх велий, он же во изумлении бысть и весь оцепене. И потом мало в себе пришед, видит иже внидоша во храм два юноши со двема великима лампадома и пред олтарем с обою страну сташа. По сих же внидоша другия два юноши , от них же един ковер пред олтарем благочинно распосла, другий же престоли златы два постави. Вси же тии юноши зело прекрасни . По сем вниде некий изрядный воин, готовый мечь на отмщение имея, ста же посреде церкви и яко гром возгреме, тако возгласи: «Вси святии, их же зде телеса, востаните и грядите: хощет быти суд божий лишенному!» Рекшу же ему, и абие явися великое и пресветлое множество от обоея плоти мужеска полу и женьска и овии мужие в воинстем одеянии блещахуся, инии же в сане епископства сияюще. И егда вси внидоша, кождо во своем чину и по мере добро детелей по местам изрядно сташа, по сих двенадесять мужей внидоша и посреди их вниде пресветлее солнца, на главе своей имея венец неизреченно преудобрен, в руце же своей скипетр златый имеяше. И се господь наш Иисус Христос, и с ним апостоли, его же яко узревше, вси с великим страхом и благоговением поклонишася. И седе на престоле. Прииде же ту и царица небесная в пресияющей и неизреченней славе, за нею же велие множество девственных лиц шествоваху, и вси святии воздающе честь божией матери, припадоша к земли, поклонишася. И сын ея господь наш Иисус Христос, любочествуя матери своей, под руку взем, и близ себе на втором престоле посади. К тому же показася и святый мученик Мамврикий с лики святых, яко воевода силный и славный с своим воинством, бяху же с ним 6666 святых и тии вси падше поклонишася и хвалу воздавше и начаша глаголати: «Творче наш и всех веков и судие праведнейший! Даждь суд на неправдовавшаго!» И вси стояху благочинно, ожидающе ответа. К ним же господь отвеща: «Благословеннии мои, что хощете!» И паки рече: «Приведите семо Удона епископа!» И абие нецыи от предстоящих идоша и лишеннаго Удона от боку игумений восхитивше безчинно и пред господа приведоша. На него же святый Мамврикий воззрев, рече ко господу: «Господи боже великий! Се той есть Удон не епископ и не пастырь, но пожиратель, волк и хищник и распудитель стада твоего. Той есть, ему же владычица мати твоя разум даровала ему и церковь сию к славе твоей в наречение мне и клевретов.моих возгражденную вручила, наказуя его и предвозвещая, яко аще добре упасет, то живот вечный и царство небесное наследит, аще ли же зло то — душевною и телесною смертию осудится. И той окаянный, не единою от зла возбужденный и оглашенный благоволением матери твоея, но на лучьшее преложитися не восхоте, и не точию сам в похотех своих оплывая и скверняя, но и церковь сию и все, еже ему поручено бяше, ни во что обратив и обещавшияся тебе непорочный живот жити всегда и везде студодеянием безсрамно насиловавый, и воздух и землю осквернивый, и человеков всех прикладом злым погубивый. И что повелит правдосудие твое, суди ему по делом его». Сия слышав, господь наш Иисус Христос, на святыя своя возрев, рече: «Что вам мнит?» И воин Христов, паки пред всеми имея готовый мечь, предварив, рече великим гласом: «Достоин есть вечныя смерти осуждения!» И посем яко бы совокупишася и вси слышавший ту бывший при вещи сей советующе между себе, каковою бы казнию имел осужден быти злодеявый той. Тогда судия даде ответ: «Понеже кроме главы жив и время изгуби и взором на себе многих обезглавих, должную себе да восприимет вечную казнь. И первее повелеваю главу отсещи!» И абие воин оный великий повеле Удону трепещущу выю протягнути. И егда он сие сотвори, и воин ко усечению мечь уготова возгласи некто глаголя»: «Удержи руку твою дондеже причастие еже недостойне при лимаше, от лишеннаго отъято да будет». Тогда некто, держай чашу святую, ста пред Удоном. И той же воин пястию нача его по шии крепко бити, яко и костем его троскотати. И за коимждо ударением святое причастие от лишеннаго изблевано чрез уста его и в потир впадаше и пречистое приятие тела и крове господа нашего Иисуса Христа сама царица небесная всечестно приемши от недостойнаго отлучи и омы с великим тщанием на олтарь, то есть на престол положи и поклонишася с лики дев отиде и паки при господе седе. Удона же восхитив, воин оный великий главу отсече и по сем абие все воинство оное видения неявленно сотворися. Иерей же оный вышереченный правдивый сый муж, иже сие все виде не во сне, но отверстыма очима наяве, исполнен сый страха и трепета, огнь в паперти узре, свещу возжег, о соедянном недоумевашеся и стужителне сам в себе чюждашеся, обаче приим дерзновение, на место, идеже суд бе, поступи и узре чашу святую с причастием на престоле стоящу, главу же Удона епископа отсечену подале трупа лежащу и помост кровию весь облиян. Сия видев, иерей он вся двери церковныя замче и.ни единому внити попусти. Егда же день бысть и солнце лучи возсия, много всякого чина духовнаго сословия и мирскаго по провозвестию оного иерея сошедшеся. Тогда двери отверзе и дело страшное божия отмщения и Удона в крови своей облиянна всем показа, и еже виде и слыша по чину исповеда. И вси видевший и слышавший сие во страсе и трепете воздаша хвалу правдосудию божию. В том же дни един от попов и от другов Удоновых именем Брун, от некуды шествуя путем своим, повеле иже с ним ехавшим предварити ко граду, сам же отягчен сый сном нестерпимым съседе с коня своего и под единым древом возляже, конец же узды крепко по руку объвяза и усну. И се видит великое сонмище злых нечистых духов с трубами, и з бубны, с пищальми , с колы, с мечи, с секирами на оно место идуще, идеже спит оный поп. И между ими показася князь и началнейший их, взором и возрастом страшнейший паче всех, и седе на стольце И абие другий полк великий показася, кричаще, пляшуще и грохотаху. Нецыи от них преди текуще и вопиюще: «Отступите, отступите! Се Удон, князь наш любимый, приближается!» И се человекоубийцы бесове окаянную Удонову душу огненным ужем за шею объвязаша в телесном образе пред князя своего диавола приведоша. Он же воста противу ему и поздрави ему, усвояя его, глаголя: «Здрав буди, помощниче наш и разширителю моего царства! Се готов тебе и всем, приязнь к нам имеющим, должное воздати и отмстити». Лишеннику же оному молчащу. И диавол, яко бы печалуя о нем, рече ко своим: «Утрудился есть любезный наш друг в делах своих, угодных нам, а к тому до нас идый... Тем же изволяю да прохладится. Дайте ему ясти и пити». Удону же вострепетавшу, главу отвращающу и противяшуся, лютии демони — слузи жабы и змии нуждею во уста ему влагаху и серное питие, из него же велий пламень исходя, в горътань ему вливаху. И по сем диавол повеле глаголя: «В баню началническую да отведен будет!» Недалече бо бяше кладязь огненный прикрытый. Егда же покрывало отъято бысть, пламень пожирающий, даже до небес исходя, изникну, иже не точию древеса, но и горы и камение яко тростие поядая, и воду, текущую при нем, яко вино, воспали , и изше. И во оный кладязь бедную душу Удонову вринуша и потом яко разженное железо извлекше всю огневидну, паки пред своего князя поставиша. Диавол же смеяся глаголя: «Егда не добру баню имел еси, княжескую?» Тогда окаянный Удон разуме себе быти до конца осужденна, нача глаголати: «Проклят ты, диаволе, и вси духове твои, и все поощрение твое, и вся сила твоя! Проклята земля, иже мя носила, прокляты и родители мои, иже мя родиша!» Тогда демони начаша со князем своим плескати руками и глаголати: «Воистинну сей достоин пребызати с нами: зело бо горазд по нашему пети! Пошлем его ныне в лучшее училище, осужденных да видит и слышит, и познает, и совершенно да научится во веки веков». И егда тыя речи скончаша, абие единомысленно на ненавистную ону окаянную душу купно нападоша и страшным стремлением и нестерпимым шумом в гееньскую всеродную огненную матицу ввергоша, и низриновением его яко бы небо и земля и вся горы мира сего потрясошася. Поп же оный Брун, видя сие и слыша, в велице страсе и трепете бысть, трясыйся весь. Диавол же перстом того показа и рече: «Блюдите и сего, да не утечет, понеже сообщник бяше во гресех оному. Да будет в казни и отмщении. Врините его в пропасть гееньскую за началнейшим его». Рекшу же диаволу, и се демони хотяще его восхитити, он же яко бы нача бежати от них, и тако трепетен от сна воспрянув, неистовно. Конь же содрогнувся, сюду и сюду скача, беднаго оного зело повлачи и из состава исторгнув рамена его и едва укротися. Он же с великим трудом вседе нань вниде во град. И егда услыша о смерти епископа своего, видение к видению и страх к страху и суд к суду приложи, занеже чюдеса над чюдеса приложишася и все ключимое, еже видя и слыша поряду исповеда, показуя рамена свои жестоце сломлена и глубокую свою седину на подпор правды. Граждане же, сие все видевше и слышавше таковый страшный и грозный епископа своего суд, зело ужасошася и труп оного лишеннаго далече от града в ров ввергоша, его же зверие гееньстии с плесканием и игранием приседящи сюду и сюду терзающе, и зубы скрегчюще и рвуще. Народ же близ живущий различно престрашаху. И тии между собою сотворше совет, проклятый оный труп извлекше сожгоша, и пепел и прах его во Алъбу реку вринувша. Дивная вещь! Вся рыбы, оставльше в реке жилища своя, изыдоша в море, но молитвами и покаянием умолен быв господь бог, повеле по десяти летех паки возвратитися. Того страшнаго еже на Удоне бывшаго суда и чюдес и крови его излияние во усечении главы на помосте белаго мрамора всем ясно показуется, таково в мрамор впившися, и явъствуется яко нова и вчерашнего дня излияся. И на оном месте посечения ковры распростерты суть. При подавлении же епископов, егда молитва «Тебе бога хвалим» по чину чтется, тамо новый епископ припадает, да на страшное сие зря , соблюдал бы себе, да такожде не погибнет, бысть бо сие очесем всем видящим от господа, да вострепещут суда и страшный сий ответ пред очима всегда имеют началнейшии, и церкви неблагоговейныи и безстрашнии предстатели, плоть их да содрогнется и да дрожат от пресветлаго величества божия, страшнаго суда его и мести злым, злаго воздаяния. Нас же да избавит от всех сих, яко милостивый и человеколюбец.

Wielkie Zwierciadło Przykładów [ed. Kraków, 1621], Sąd Boży, XV.

• archevêquearchbishopErzbischofarzobispoarcivescovo
• ApparitionApparitionErscheinungApariciónApparizione
• PunitionPunishmentStrafeCastigoPunizione
• avertissementwarningWarnungadvertenciaavvertimento
• Vierge MarieBlessed virgindie Jungfrau MariaVirgen MaríaMadonna
• Saint MauriceSaint Mauriceder heilige MoritzSan MauricioSan Maurizio
• décapitationdecapitationEnthauptungdecapitacióndecapitazione
• Eudes de MagdebourgEudes of MagdeburgOdo von MagdeburgOdo de MagdeburgoOdo da Magdebourg

Tubach Frederic C., 1969. Index exemplorum. A Handbook of medieval religious tales, Helsinki.:

• #5015 : Udo of Magdeburg, warnings ignored. Bishop Udo of Saxony hears a voice warning him to mend his ways. He does not heed the warning although it is repeated twice. After the third warning, one of his subordinates sees his soul being led away by devils to their prince. His soul is then tormented until it curses God and is then thrust into the pit of hell. Next morning his subordinates find him dead. EdeB # 47; Gesta (M) # 65; H258 A65, H449 # 49, H539 # 18, H578 # 48, H704 # 35; Klapper, Erz. # 2; Tab. Ex. # 119. (© Frederic C. Tubach)