Како гордый монах и пустынножитель осудився, разбойник же смирився царство обрете. Бысть некий монах во обители нашей, повествуют отцы, и зело благоугодно господеви живый. И некогда незапным преложением, наставнику ту сушу нача глаголати, иже ему не належит. Слышав сия, наставник рече ему сурово: «Иди и молчи!» Сия той слышав точию, вкорени словеса сия в сердцы своем и от оного часа нача молчати и таковым молчанием велий души своей сотвори прибыток, ибо за послушание его и молчание множество сокровенных господь бог объяви ему. Молчанию же его дивляхуся братия. И тако ему молчащу, прилучися в пустыни живущему отходнику близ оныя обители в болезнь власти. Посла во обитель наставника, моля да посетит его и пречистых тайн причастника да сотворит. Тогда отец поем с собою молчащего брата, иде ко отшельнику, да причастит его святых пречистых даров. Жившу же при пути оном некоему разбойнику. Той же разбойник, яко узре сих, несущих тело христово, нача за ними тещи и притече даже до келлии болящаго пустынника. И тема внутрь вшедша, разбойник же вне ста при дверех, помышляя, яко недостоин того святаго мужа в келлию внити, знаем же сый оному пустыннику. Егда же пустынник пречистое тело и честную кровь господню прия, той же разбойник во смирении и сокрушении сердца рече: «О, како бы окаянный аз таковых достоин был причаститися святынь, аще бых был яко же еси ты». Пустынник же, сия слышав, подвысився гордым сердцем, рече: «Праведно достоин еси желати, яков же есмь аз». Сия точию услыша молчаливый брат, со отцем пришедый, нача горко плаката и тако от болящаго со отцем поидоше. И егда им идущим, и разбойник издалеча вслед их течаше, взывая умом ко господу, да даст ему истинное покаяние и умиление и жития исправление, положи же намерение пред оным отцем исповедание принести грехов своих и запоручаяся, яко к тому не согрешати. И егда ему тако помышляющу, тече ту и умре. Молчаливый же радостно возсмеяся. Видя же сие отец нача его первое вопрошати, чесо ради молчит. Он же провеща: «Отче мой святый, во оно время рекл ми еси: иди и молчи, и от онаго часа не глаголах по повелению твоему». Отец же, слышав сия, удивися зело и помалу паки вопроси: «Егда убо аз подавах пречистое тело пустыннику отцу, повеждь ми, чесо ради плакал еси, а егда разбойнику, гонившу по нас и хотевшу убита нас, и в тех гресех зломысля погибе, почто радуяся возсмеялся еси?» Тогда брат во смирении рече: «Отче святый, отпусти ми, яко яже имех от господа возвещу ти. Плача моего вина сия есть: егда подавал еси пречистое тело господа нашего оному пустыннику, разбойник же оный, стоя вне келлии, и во умилении сердца рече: «О, дабы и аз таков был, яко же и ты еси»,— пустынник же в гордости велика себе изрече быти, яко потреба много времени и долга подвига такову быти яков же аз. И в таковых же суесловиях умре и осужден бысть в муку, и о сем, отче мой, возплаках аз. Оный же разбойник вслед нас теча от всея души намерение положи покаянию и еже к тому не согрешати. Желая же тя умолити, еже исповедатися пред тобою, и в том размышлении паде и умре. Видев аз, яко ангели душу его восхитиша в небесная жилища с радостию преселиша. И о сем, бога благодаря, радовахся».

Wielkie Zwierciadło Przykładów [ed. Kraków, 1621], Pycha, VI.

• SilenceSilenceSchweigenSilencioSilenzio
• ErmitehermitEinsiedlereremitaeremita
• MoineMonkMönchMonjeMonaco
• OrgueilPrideHochmutOrgulloSuperbia
• PénitencePenanceBussePenitenciaPenitenza
• VisionVisionErscheinungVisiónVisione